| Олфида | Дата: Понедельник, 20.01.2014, 19:17 | Сообщение # 6 |
 Хранитель
Группа: Хранитель тайн
Сообщений: 520
Статус: Offline
| 
Чудо Иферии
Правый меч Соколиной Тени
Король нынешнего времени
ДЖИН ЭВЕРНАЙТ
На самом деле его звали Политимосом. Но до девяти лет он этого не
знал, да, впрочем, и позже предпочитал прежнее имя — Джин. Оно было
проще и... дружелюбнее, что ли.
К тому же, оно напоминало ему о прошлом.
Джин родился в Иферии, но до восьми лет не слышал этого названия:
мать не рассказывала ему ни о доме, ни об отце. Они жили в небольшом
провинциальном городке, а когда мальчику исполнилось одиннадцать,
вернулись в столицу. Но прошло еще целых три года, прежде чем Джин
наконец увидел Иферию своими глазами.
Три года взаперти. Три года тоски по городу, где прошло его детство.
В четырнадцатый день рождения Джин перемахнул через забор и оказался
на улице. Вечерело, но повсюду были толпы людей. У Джина закружилась
голова от шума и ярких красок, и он подумал, что перед ним прекраснейший
город в мире. Слившись с толпой, он шел туда, куда влекло ее течение, и
вскоре увидел перед собой таверну.
Иферийские рынки и лавки оставались открытыми почти до полуночи. А
когда на небе появлялись звезды и вечерняя жара сменялась ночной
прохладой, добропорядочные горожане словно по мановению волшебной
палочки сворачивали торговлю, завершали дела и запирались в домах на
надежный засов. Ночью Иферия принадлежала бандам. На темные улицы
выходили воры, разбойники, сектанты, работорговцы и продавцы опиума,
безвредные шарлатаны и опасные убийцы, готовые ради денег на все.
Джин ничего не знал об этом. Пивная, перед которой он очутился,
напомнила ему таверну из городка его детства. Ее хозяин всегда был с ним
приветлив, и мальчик по нему скучал. Но стоило ему зайти внутрь, как
сходство, если оно и было, испарилось. Пивная была почти пуста. За
стойкой переговаривались несколько незнакомцев. Один из них повернулся,
окинул мальчика взглядом и мрачно процедил:
— Выметайся отсюда.
Джин пропустил его слова мимо ушей, сел за пустой столик и заказал
кофе. Хозяин, поглядывая на юного посетителя с нескрываемым
любопытством, принес ему чашку. Джин отхлебнул и принялся смотреть в
окно. Тут незнакомец вновь его окликнул.
— Эй, пацан. Не пора ли домой, к мамочке?
— Ей до меня дела нет, — огрызнулся Джин.
— Сочувствую, — ухмыльнулся незнакомец. — А моя хваталась за ремень, если я болтался по улицам за полночь.
— Моя говорит, что держит меня взаперти для моего же блага, но я больше не могу терпеть, — вырвалось у Джина.
Руки незнакомца были покрыты страшными рубцами. Подтянутый, высокий,
издалека он казался тридцатилетним, и лишь вблизи становилось ясно, что
он уже не молод. Он широко улыбнулся, и на мгновение его усталое,
морщинистое лицо стало почти обаятельным, как в юности, когда по нему
вздыхали столичные красавицы всех сословий.
— Все мамаши одинаковы, только и знают, что изводить сыновей, а?
Он плеснул из бутылки в стакан и передал его Джину. Тот не стал
отказываться. Глоток крепкого спиртного обжег горло, но мальчик стерпел.
Кто-то кинул ему сушеный финик. Джин поймал его на лету и сунул в рот.
Незнакомец хлопнул его по плечу:
– Пацан, а ты ловок.
Незнакомца звали Верком. Он был гладиатором.
... Арена боев была любимым развлечением всех иферийцев, включая
самого короля, но Джин слышал о ней впервые. В ту ночь сильно
подвыпившие Верк с приятелями забрали мальчика, который отказался
«выметаться» домой, к себе в казармы. Джин пораженно глядел по сторонам.
Небрежно задернутые занавески между помещениями почти ничего не
скрывали. Тут и там мелькали смешливые полураздетые девицы, от запаха
вина и пота слезились глаза. Верк отвел его в свою комнату и уложил
спать.
Джин долго ворочался, но в конце концов его сморил сон. Проснулся он
на рассвете от странного шума. Приоткрыв глаза, он увидел, как Верк
берет со стойки оружие и уходит за занавес. На полотне появилась тень.
Вот она приняла атакующую стойку... Взмахнула мечом. Удар, шаг назад,
разворот, удар...
Джин затаил дыхание. Движения гладиатора завораживали. Они были
скупыми, молниеносными, смертельно опасными. Когда Верк закончил
тренировку и вернулся в комнату, мальчик встал перед ним на колени.
Верк улыбнулся:
— Не спится? Жалеешь, небось, что пришел?
Джин наклонил голову.
— Мастер, научите меня.
...Разумеется, Верк отказался. Джин ходил за ним целый день. И в
столовую, и в казармы, и на вечерние бои. Верк был сильнее всех
остальных, но его это не радовало, а наоборот, казалось, раздражало.
Когда один из юнцов бросил ему вызов, Верк без труда одержал победу,
толкнул стоявшего на коленях противника так, что тот повалился на землю,
обернулся и проревел:
— Здесь нет достойных соперников!
Зрители, должно быть, сочли его слова бахвальством, но Джин услышал в голосе Верка потаенную горечь.
Когда бои закончились, раздраженный гладиатор вернулся в зал и влепил некстати подвернувшемуся под руку Джину пощечину:
— Ты почему до сих пор здесь?
Джин поднялся на ноги. В голове шумело. Он выпалил:
— Я стану тебе достойным соперником!
Лицо Верка исказилось.
— Что?!
Джин вытер тыльной стороной ладони кровь с разбитой губы:
— Если ты меня научишь!
Настала долгая тишина. Потом Верк рассмеялся:
— Ну, держись, мальчишка. И помни, не сумеешь сдержать слово — твоя жизнь будет моей.
Так Джин стал учеником Верка. Дважды в неделю, дождавшись ночи, он
ускользал из дома и мчался в казармы. Если он пропускал тренировку, во
время следующего урока Верк заставлял его упражняться вдвое дольше и
усерднее.
Прошло четыре года. Тренировки стали для Джина смыслом жизни. Он
восхищался Верком, который, казалось, в совершенстве владел любым
оружием, а гладиатор удивлялся быстроте, с которой юноша обучался его
ремеслу.
За это время Джин многое узнал о Верке. Гладиатор родился в северных
землях и в молодости выступал на арене Дельфов, столицы мира. Более
десяти лет ему не было равных. Он провел тысячи боев и обрел не только
славу, но и богатство, которое, впрочем, быстро растратил.
Но лучшие годы остались позади. В одном из боев Верк лишился пальца
на правой руке. Даже фехтуя левой, он оставался лучшим гладиатором
столицы, но... той сверхъестественной мощи, которая принесла ему славу,
лишился. Желая, чтобы публика запомнила его на пике мастерства, Верк
покинул Дельфы и уехал в провинцию. В столице до сих пор гадали, где он и
что с ним. Вместе с новой жизнью он взял себе новое имя, а подлинное не
открыл даже Джину. Впрочем, Джин тоже не назвал ему своего.
Словом, главным, непобедимым соперником Верка был он сам. Молодой Верк с пятью пальцами на правой руке.
...Поползли слухи, что в Иферию вот-вот прибудет Красный Клинок —
лучший гладиатор южных земель. Завсегдатаи арены пришли в небывалое
оживление. Делали ставки, кто победит: чужак или Верк.
Гладиатор скалился в улыбке, но Джин знал, что Верку не до смеха. Ему
было уже за шестьдесят, глаза начинали слабеть, а тело теряло былую
сноровку. До сих пор ему удавалось держаться, но каждый бой мог стать
для него последним. Больше всего Верк боялся бесславно погибнуть в
схватке с удачливым новичком. «Если уж помирать, то от руки достойного
соперника!» — постоянно повторял он.
В ночь перед поединком с Красным Клинком Верк вызвал Джина к себе и
попросил его наблюдать за боем с первого ряда, а затем отправиться в
Дельфы и сообщить о его смерти одному человеку. Юноша понял: выполнив
просьбу, он узнает последнюю тайну своего учителя.
За четыре года Верк стал относиться к Джину как к сыну. Он скрывал
свое прошлое даже от лучших товарищей, а мальчику рассказал все, кроме
своего настоящего имени. Для Дельфов Верк умер много лет назад, и теперь
только Джин знал о его существовании.
Увидев боль в глазах юноши, гладиатор опомнился и хлопнул его по
плечу. Рассмеялся: мол, все это ерунда, и кто сказал, что он непременно
должен погибнуть? Но Джину было не до смеха.
...Амфитеатр был заполнен до краев: такого боя здесь давно не видели.
Зрители кричали и рукоплескали. Джин, сидевший в первом ряду, старался
казаться спокойным, но на душе у него скребли кошки. Неужели Верк
действительно идет на смерть?
Поединок прославленных гладиаторов приберегли на самый конец
состязаний. Джин следил за Верком, затаив дыхание. Тот был в отличной
форме. Ни мастерством, ни скоростью он не уступал сопернику и уже успел
несколько раз задеть его мечом. Юноша решил, что зря волновался.
Несмотря на успехи в фехтовании, до Верка ему было далеко. Если
гладиатор и стал слабее, чем в молодости, то ненамного, и чужака он
превосходил на голову.
Внезапно Верк замешкался. Джин чуть не подскочил на месте. Как так?
Противник, почувствовав преимущество, перешел в наступление. Верк
парировал удар... и тут же поднял руку, будто заслоняясь от света. Он
завертел головой, и клинок соперника рассек ему плечо. Джин обернулся.
Кто-то с верхних рядов пускал солнечных зайчиков, целясь Верку в лицо.
Юноша вскочил и начал проталкиваться сквозь плотную людскую толпу. На
самом верху сидела девчонка, обычный городской подросток. В руках у нее
было зеркальце. Заметив, что Джин на нее смотрит, она поднялась с места и
бросилась бежать. Юноша обернулся к арене. Ход боя переломился, теперь
Верк отступал.
Так нельзя. Этого не должно было случиться. Верк мечтал умереть в
честном поединке. Этот поединок перестал быть честным несколько минут
назад.
Джин забыл о девчонке. Нужно было остановить бой! Но стражники стояли
только у трибун знати, о безопасности простых зрителей никто не
беспокоился. Юноша отчаянно протискивался сквозь толпу, и ему
показалось, что прошла вечность, прежде чем он схватил стражника за
рукав и во весь голос закричал:
— Я принц Политимос! Приказываю остановить бой!
Стражники в замешательстве переглянулись: Джин выглядел как оборванец
и на принца совершенно не походил. Но с трибуны спустился советник
короля Анталлон, прекрасно знавший юношу. Он почтительно поклонился, а
следом склонили головы и прочие.
Анталлон спросил:
— Принц, по какой причине вы требуете остановить поединок?
— Нет времени объяснять. Остановите бой!
Анталлон отдал приказ, и над ареной взвился желтый флаг, обозначавший
ничью. Но ни гладиаторы, ни судьи его не видели. Бой на арене подходил к
концу. Верк вновь пошатнулся, уклоняясь от солнечного луча, и его удар
пришелся в пустоту. Его соперник сделал шаг вперед и пронзил горло Верка
мечом.
Джин застонал. Верк все еще держался на ногах. Красный Клинок вложил
меч в ножны и отступил на несколько шагов. Верк расстегнул ремни,
державшие доспехи, и тяжелый нагрудник упал на землю. Песок окрасился
кровью. Гладиатор повернулся к публике, ища глазами Джина, и юноша в
первый раз увидел на его спине татуировку: хищную птицу с расправленными
крыльями. Он закричал:
— Я здесь!
Но Верк не услышал. Он так и стоял спиной к Джину, ища юношу там, где оставил его наблюдать за поединком. Затем он упал.
Джин бросился вниз. Люди расступались перед Политимосом, принцем
Иферии. Опускаясь на колени перед мертвым телом учителя, Джин думал о
том, что непременно выполнит обещание. Он станет великим воином,
отправится в Дельфы и докажет всем, что человек, которого когда-то звали
Верком, действительно существовал. Из глаз юноши текли слезы.
|
| |
| |
| Олфида | Дата: Понедельник, 20.01.2014, 19:18 | Сообщение # 7 |
|
Хранитель
Группа: Хранитель тайн
Сообщений: 520
Статус: Offline
| 
ИНОХ
Жрец Пантеона
Разрушитель и созидатель
Хранитель печатей
В центре материка возвышалась горная цепь. Она звалась Ирамой, что
значит «белые врата». В долине среди гор находилось королевство, укрытое
от посторонних глаз. Оно было старым, очень старым, но о нем почти
никто не помнил. Люди, жившие в нем, не выходили в мир.
Королевство называлось Ирамкандом, а люди — ирамами.
Ирамы были сильным, гордым народом. Они считали, что их королевство
расположено в том месте, где зародился мир, и называли себя хранителями
вселенной. Каждый ирам был одновременно и воином, и жрецом. Верховный
жрец обладал не меньшей властью, чем сам король.
Именно там, в белых горах, родился Инох — шестой сын влиятельного
семейства. Его дед когда-то был верховным жрецом, а отец занимал
почетный пост старшего жреца. Большие семьи у ирамов правило, а не
редкость, поэтому мальчика с детства окружали многочисленные дядья и
тети, двоюродные и троюродные братья, родственники и свойственники —
словом, недостатка в общении он не испытывал. Религиозный, почтительный и
в то же время сильный духом, к шестнадцати он уже постиг силу имен, и
ему пророчили блестящее будущее.
Отец всюду брал Иноха с собой. Юноша не робел перед старшими. Если
ему не нравилось решение жрецов, он мог тут же начать его оспаривать и
делал это так искусно, что в конце концов взрослые признавали его
правоту. Он помогал отцу вести переписку и давал ему советы, которые
всегда оказывались верными. Новрам гордился сыном и возлагал на него
огромные надежды. Дедушка и бабушка, мать и дядья верили в Иноха и
говорили, что он станет великим человеком.
А затем у него на спине появились наросты.
Сперва возле лопаток стало щекотно покалывать, но он не обратил на
это особого внимания. Затем эти места вздулись буграми. Одежда стала
Иноху мала. Мать всполошилась, не растет ли у сына горб. Инох как мог
успокоил ее и туго обмотал торс бинтами, чтобы бугры были незаметны.
Боль усиливалась, теперь спину будто резало ножом, но Инох терпел.
Однажды ночью к нему пришел отец и потребовал снять повязки. Под бинтами
оказались крошечные роговые наросты, покрытые перьями.
Крылья.
Новрам, считавший себя неплохим историком, никогда о подобном не
слышал. Крылья... Как жрец, он видел в этом предзнаменование. Знак. Но
дурной или добрый? Новрам чувствовал, что не вправе принять решение в
одиночку. Юноша должен предстать перед советом. Жена рыдала, умоляла его
одуматься. Дядя был с ней согласен: незачем выносить беду на люди. Даже
дед, бывший верховный жрец, качал головой. Что делать, если совет
признает знамение дурным?
Новрам не знал, на что решиться. Посадить сына, его мальчика,
надежду, гордость и опору, под замок и держать взаперти до самой
смерти?.. Он колебался, а крылья, между тем, продолжали расти. Теперь их
не скрывала даже самая плотная мантия. Новрам понял, что откладывать
дальше нельзя. С тяжелым сердцем он отвел Иноха на совет.
По традиции, в особенно важных случаях старшие жрецы тянули жребий,
чтобы выбрать того, кто должен сделать пророчество. На этот раз жребий
выпал самому Новраму, и совет решил, что это знамение. Новрам провел под
священным древом четыре дня и четыре ночи, а затем вновь предстал перед
жрецами. Пророчество было ошеломляющим.
«В последний день Ирамканда крылатый человек закроет его врата».
Неужели королевство ждет скорая гибель? Неужели причиной его падения
станет Инох? Жрецы растерянно переговаривались между собой, а испуганный
юноша, не замечая слез, текущих по щекам, тянул отца за мантию и умолял
его сказать совету, что этого не может быть, что он, Инох, не способен
на такое злодеяние. Новрам молчал, не смея встретиться глазами с сыном.
Иноха заперли в одной из келий храма. Он колотил в дверь, молил о
помощи, о спасении, но ответа не было. Отчаявшись и выбившись из сил, он
забылся сном. Когда он очнулся, перед ним стоял поднос с пищей. Инох
отшвырнул его и с удвоенной яростью набросился на дверь. Он рыдал,
проклинал свои крылья и пытался даже вырвать их, но они стали частью его
тела, как рука или нога.
Сломанные перья, словно снег, устилали пол кельи... Однажды ночью
Инох проснулся от того, что кто-то склонился над ним. Он открыл глаза и
увидел не отца и не мать, а Дальяду, свою двоюродную сестру.
— Тебя приговорили к смерти. На рассвете тебя повесят. Надо бежать.
Инох не мог поверить.
— Отец... Неужели он допустит, чтобы меня казнили?!
— Ты до сих пор надеешься на него? Наивный! Никто, кроме твоего отца,
не слышал пророчества. Он мог придумать что угодно и спасти тебя еще на
совете, но не стал этого делать. Видишь ли, он боится тебя не меньше
остальных. Так что поднимайся, братец. Времени мало. Скоро явятся
жрецы-каратели.
Дальяда была всего лишь на три года старше брата, но храбростью не
уступала воинам. Она помогла Иноху выбраться из храма и повела его в
горы. Там, среди ущелий и склонов, у них был хоть какой-то шанс
затеряться и скрыться от преследователей. Целый день и всю следующую
ночь они плутали узкими тропами, усталые, голодные, полумертвые от
холода, пока не нашли сухую пещеру, где можно было развести костер.
Происходящее казалось страшным сном, и огромные крылья за спиной у Иноха
только усиливали ощущение нереальности. Дальяда долго смотрела на брата
через костер, а затем нерешительно проговорила:
— Попробуем отрезать их?
Легче сказать, чем сделать. Убегая из дома, девушка украла отцовский
меч. Она занесла его над спиной Иноха, но руки дрожали, и лезвие едва
царапнуло кожу. Потекла струйка крови. Брата с сестрой охватило
отчаяние. Они были совсем еще детьми, такими одинокими, такими
беспомощными, и казалось, весь мир ополчился против них. Взрослые,
которые еще вчера заботились о ребятах и окружали добротой, бросили их
на произвол судьбы. Им было некуда идти, негде жить, а над головой
Иноха, словно насмехаясь над их бедами, вздымались огромные уродливые
крылья.
Дальяда уснула, а Инох смотрел на огонь и думал. Им не выжить. Рано
или поздно их найдут. Горы, окружающие Ирамканд, слишком высоки, через
них не перебраться. Да и есть ли там, на севере и юге, другие
королевства? Может быть, рассказы о них — всего лишь легенды...
Нет. У них был только один путь — назад. И только один способ выжить.
...Дальяда открыла глаза и закричала от ужаса. Повсюду была кровь. На
холодном камне лежал без сознания Инох. Рядом с ним белело мертвое
отрубленное крыло...
Отряд преследователей достиг пещеры через несколько часов. Осветив ее
чрево факелами, жрецы остолбенели. Хрупкая девушка в одной рубашке
прижимала ворох одежды к страшной ране на спине юноши, пытаясь
остановить хлещущую кровь. Ее губы шептали: «Мать, спаси нас... Мать,
забери нас к себе... За что нам это, за что, мы не сделали ничего
плохого...»
Жрецы забрали окровавленного Иноха и Дальяду обратно в храм. Юноша
был на грани смерти, поэтому исполнение приговора пришлось отложить.
Самое простое решение — позволить ему умереть — совет счел кощунством.
Когда же Инох выздоровел, мнения жрецов разделились. Одни по-прежнему
требовали для него казни, другие считали, что достаточно изгнания.
...После долгих дней забытья Инох пришел в себя. Сморщившись от боли,
приподнялся, потянулся рукой к спине и со стоном откинулся на подушки.
Там, где он надеялся нащупать заживающие рубцы, уже набухал бугорок, из
которого обещало вырасти новое крыло...
Почему, почему это происходило именно с ним? Даже после того, как
все, кого он знал, от него отвернулись, Инох не желал королевству
гибели. Он предпочел бы покинуть долину и никогда не возвращаться домой.
Давным-давно — будто в прошлой жизни — Инох прочел в священном писании
такие строки:
«Во всем таится воля Матери. Когда человек нужен ей для воплощения великого замысла, она находит способ призвать его к себе».
Он повторял их про себя, и они приносили ему странное умиротворение. Значит, крылья даны ему не без причины...
Через несколько дней в королевство явился путник из южных земель —
впервые за долгое время. Он принес с собой неожиданную весть: в мире
есть другие крылатые люди, не только Инох.
В Дельфах, городе, который, по словам чужака, считался столицей мира,
таких людей называли астрами, посланниками богов. Они были аскетами, но
почитали их не меньше, чем королей. Время от времени они отправлялись в
странствия, чтобы отыскать среди населяющих мир племен крылатых детей и
забрать их в свой храм. Выслушав эту удивительную историю, совет жрецов
наконец пришел к согласию и решил отправить Иноха в Дельфы.
...Когда Дальяда пришла проститься с братом, ей показалось, что он стал старше и мудрее на десять лет.
Инох улыбнулся.
— Сестра, я верю, что во мне таится воля Матери. Значит, таким я нужен Ей.
И расправил крылья.
Дальяда попросила хоть изредка навещать ее, и Инох ответил:
– Конечно, ведь я обязан тебе жизнью и свободой.
Путник сел на осла, а Инох пошел рядом. Расправленные крылья отбрасывали на землю нелепую тень.
Так он покинул Ирамканд.
Новрам стоял на высоком холме и смотрел, как его сын навсегда уходит в
неизвестность. Сперва он сам исчез за поворотом, а следом скрылась и
тень. Тогда Новрам достал кинжал, который носил при себе с самого дня
суда над Инохом, положил его в ямку, присыпал землей и произнес:
— Сын мой, я буду ждать до тех пор, пока ты не вернешься, чтобы исполнить пророчество.
|
| |
| |
